I. Общий раздел 1. Плательщиками налога с имущества, переходящего в порядке наследования или дарения, являются граждане Российской Федерации, иностранные граждане и лица без гражданства (далее именуемые «физические лица»), которые становятся собственниками имущества,

24. Правовые черты римской семьи. Агнатическое и когнатическое родство Семья - сфера личных прав, имеющих непосредственную связь с конкретным лицом. Строй древнейшей римской семьи во многом схож с первобытно-общинной семьей, которая характеризуется общей совместной

14. Правовые черты римской семьи. Агнатическое и когнатическое родство Институт, который регулировал семейные отношения, распространялся только на лиц, являющихся гражданами Рима. Римская семья носила патриархальный характер. В ее состав входили глава семьи, жена, дети,

40. Свободные и рабы в Римской республике В 509 г. до н. э. в Риме после изгнания последнего (седьмого) рекса Тарквиния Гордого установился республиканский строй. Основным социальным делением в Риме стало деление на свободных и рабов.Свободные в Риме распадались на две

42. Кризис Римской республики и реформа Гракхов Во II в. до н. э. власть Рима распространилась практически на все Средиземноморье. Появилось немыслимое количество рабов, что обесценило труд крестьян и привело к их обезземеливанию. Неизбежным результатом этого процесса

Вопросы лекции

Общий строй римской семьи.

Правовые отношения между супругами.

Личные и имущественные отношения между супругами.

Заключение и прекращение брака.

Отношения между родителями и детьми.

1. Общий строй римской семьи

Семья (familia) была основой всего древне-римского строя, она являлась базисом государственной и общест­венной жизни.

Вне принадлежности к той или иной семье, а через нее к тому или другому роду, нельзя было в древнейшее время быть и гражданином.

Древнейшая римская семья есть семья строго патри­архальная. Она представляет замкнутый для внешнего мира круг, абсолютным владыкой и единственным представителем перед внешним миром является домовладыка - paterfamilias.

По отношению ко всему, что входит в состав семьи, власть домовладыки юридически одинакова: и лица, и вещи находятся в одинаковом положении.

В то же время следует признать, что власть отца семейства не была деспотической. Нормы обычного права требовали, чтобы во всех серьезных случаях, связанных с наказанием подвластного сына или дочери, а тем более жены, собирался семейный совет. При нарушении этого правила в процесс разрешения семейного спора вмешивался претор, наблюдавший за нравами.

Характер семьи определял собою и характер древне-римского родства. Единство семьи создавалось единством власти.

Лица, находившиеся под властью одного домовладыки, признавались агнатами, а такое родство называлось агнатским.

После смерти paterfamilias его семья разделяется на несколько новых семей, но юридическая связь между ними не порывается, они остаются по отношению друг к другу агнатами.

С развитием преторского права некоторое юридическое значение придается и родству по крови - когнатскому.

В императорское время, когда патриархальный строй семьи все более расшатывается, cognatio постепенно выдвигается вперед. Впоследствии Юстиниан своими Новеллами вовсе уничтожил значение агнатического родства, в частности, перестроив всю систему наследо­вания на основе кровного, когнатического родства.

Различалось когнатское родство по прямой и боковой линиям. Прямая линия обозначала нисходящее или восходящее родство одного лица от другого (дед, отец, сын, и наоборот).

Боковая линия объединяла лиц, имеющих общего предка (брат, сестра, дядя, племянник).

2. Правовые отношения между супругами

В Дигестах Юстиниана юрист Модестин определил брак как союз мужа и жены, общность всей жизни, единение божественного и человеческого права.

Римскому праву было известно два вида брака: cum manu и sine manu.

При бракеcum manu жена как в личном, так и имущественном отношении попадает под власть мужа (или его paterfamilias), занимает в семье место дочери. Она делается агнаткой мужа и всех его родственников, становится юридически чужой своей прежней семье.

Уже в эпоху Законов 12 Таблиц стал намечаться брак иного характера. К семейным отношениям своеобразно применялся вещно-правовой институт давности (usus ) сожительство в течение года давало мужу власть над женой. Так вот, Законы 12 Таблиц отмечали, что жена может воспрепятствовать такому установлению власти, прервав течение давности удалением из дома мужа на три ночи. Таким образом, брачное сожительство будет продолжаться всю жизнь с тем только отличием от обыкновенного брака, что жена все время будет свободной от власти мужа, сохраняя свое прежнее положение в старой семье. Дети от такого сожительства считались законными; они подлежат власти отца и входят в его семью как агнаты.

Впоследствии появляется бракsine manu . Долгое время оба вида брака сосуществуют, но уже во второй половине республики брак sine manu делается преобладающим.

Возникнув из простого брачного сожительства для избежания установления власти мужа, новый брак заключается путем простого брачного соглашения, за которым следует привод жены в дом мужа, сопровожда­емый различными бытовыми обрядами.

Этот брак мог быть прекращен свободным желанием одного из супругов. Каких-либо законных причин для развода совершенно не требовалось.

В конце республики, под влиянием общего морального распада, произошли серьезные изменения и в семейном праве. Нормальным явлением стал разврат вне и в семье, свобода разводов, отказ от рождения детей.

В связи с этим император Август издал ряд законов, предусматривающих следующее:

1) ответственность за прелюбодеяние, наказанию подвергаются не только непосредственные виновники, но и попустители: муж и отец виновной жены;

2) все мужчины в возрасте от 25 до 60 лет и женщины от 20 до 50 лет должны состоять в браке и иметь детей. Лица, не состоящие в браке, полностью лишаются наследственных прав по завещанию; а состоящие в браке, но не имеющие детей, могут получать только половину. Чтобы не считаться бездетными, мужчинам достаточно 1 ребенка, женщинам - 3;

3) развод без основательной причины влечет для виновной стороны имущественные потери.

От брака отличалась такая форма сожительства мужчины и женщины, как конкубинат. Оно признавалось законом, если было сопряжено с брачными намерениями обеих сторон и если ни одна из них не состоит в законном браке. Дети, рожденные от конкубината, хотя и не являлись законными, но отличались от незаконных детей.

Особой формой брака являлся брак между перегринами. Римское право не регулировало отношения супругов в таком браке, к ним применялось право перегринов.

Закон не предусматривал каких-либо ограничений для вступления во второй брак после прекращения первого.

Вдова, вступающая во второй брак, должна была соблюсти траурный год (10 месяцев) со времени прекращения первого. Это было направлено на устранение проблем при определении отца ребенка, если он родится в течение 10 месяцев после прекращения первого брака.

Однако, несоблюдение траурного года не делало недействительным второй брак, вдова только ограничивалась в некоторых правах (например, наследственных).

По законам императора Августа, вдовы должны были вступать в новый брак в течение двух лет после смерти мужа, разведенные – через 18 месяцев.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ Федеральное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

"ЮЖНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ"

Факультет ФЛиС

Кафедра « Теории и методики преподавания иностранных языков и культур »

РЕФЕРАТ

На тему: «Семья в Древнем Риме»

Введение

Семья - ячейка общества. Это понятие включает как социальные, философские аспекты, так и государственный, правовой моменты семейной организации человеческого рода. В данном реферате мы рассмотрим различные точки зрения по вопросам устройства и власти в семье и постараемся как можно более кратко и доступно изложить основные положения.

Видимо, мы не ошибемся, сделав утверждение, что от благополучия каждой отдельной семьи будет в конечном итоге зависеть благополучие и поступательное развитие общества и государства в целом. Следовательно, роль ее достаточно велика, и ее нельзя не учитывать при тщательном анализе какой-либо исторической ситуации.

Эта тема достаточно глубоко изучена, и материал, ее освещающий, широко доступен, как на страницах книг, так и на просторах Глобальной Сети Интернет. Многие источники основаны лишь на данных сохранившихся летописей, художественных произведений и памятников культуры. Наиболее достоверными и общепризнанными считаются XII таблиц.

1. Римская свадьба

1.1 Мотивы для вступления в брак

Поиск подходящего жениха для девочки отец семейства порой начинал уже вскоре после её рождения. Аналогично ситуация складывалась для мальчиков. Сенека писал о том, что отцы семейства выбирали иногда неподходящих супруг. Так родители тщательнее и придирчивее выбирают для себя скот и рабов, но не будущую супругу своего сына. О недостатках будущей жены жених согласно Сенеке часто узнаёт лишь на свадьбе.

Одной из важных причин для вступления в брак являлось заключение политических альянсов. Так, известны многочисленные примеры таких союзов в I веке до н. э., в которых невеста и родившиеся у нее дети поддерживали стабильность политических объединений. Для мужчины брак служил укреплению богатства и подтверждал высокий гражданский статус. Кроме того, пока длился брак, муж мог распоряжаться денежной составляющей приданого и ожидать от семьи супруги финансирования его карьеры.

Иногда отец жениха посылал к будущей супруге повивальную бабку, чтобы осмотреть её и узнать, способна ли она к деторождению и продолжению рода жениха.

1.2 Предпосылки для вступления в брак

Возраст: Девочки могли быть отданы замуж с достижением совершеннолетия, то есть в возрасте 12 лет (девушка считалась лат. viri potens - «в состоянии принимать мужчин»), мальчики в 14 лет (лат. pubes ). Причинами рано выдавать дочь замуж были ранняя смертность женщин и детей и более низкая ожидаемая продолжительность жизни. Иногда девочки до этого возраста отводились в дом жениха, однако обязанности жены наступали строго по закону. По мнению учёных, в действительности девушки выходили замуж в возрасте между 17-23 годами, а мужчины женились в среднем в 27 - 30 лет. Разница в возрасте супругов иногда доходила до 30 лет.

Родственные связи: Супруги не должны были состоять в родстве. Браки, в которых муж и жена являлись родственниками до 4 колена, карались смертной казнью или ссылкой. Также были запрещены браки между приёмными детьми и родителями. В течение веков условие о родственных связях между супругами стало менее строгим: с I века до н. э. был разрешён брак между двоюродными братьями и сёстрами, дядями и племянницами.

Статус: Право заключать брак (лат. conubium ) имели лишь свободные римские граждане. Брак был запрещён лицам, занимавшим определённые должности и имевшим определённый статус: например, опекуну и подопечным, магистратам провинций во время исполнения должности, солдатам и иноземцам, рабам.

Приданое: О приданом (лат. dos ) отцы жениха и невесты обычно договаривались во время помолвки, однако соглашения могли заключаться и после брака. Оно могло состоять из имущества, денег, драгоценных металлов, дорогих тканей, прав, обязательств (например, женщина, выходившая замуж за своего должника, могла оставить ему этот долг как приданое).

Обычай выдавать дочерей и сестёр замуж без приданого большей частью не только не приветствовался, но и осуждался: «Но какой скандал - девицу выдать без приданого». В богатом городском доме власть жены объясняется, по мнению учёных, ролью её приданого: принесённые женщиной в дом мужа средства давали ей право требовать внимания со стороны мужа, что иногда рассматривалось мужьями как посягательство на их свободу. Так, один из героев комедии Плавта признается, что, «взяв деньги, власть он продал за приданое…»

Эпиграмма

Зачем я на жене богатой не женюсь? Я выйти за жену богатую боюсь. Всегда муж должен быть жене своей главою, То будут завсегда равны между собою.

1.3 Помолвка

Свадьбе могла предшествовать церемония помолвки (лат. sponsalia, от лат. spondere - «обещать»), на которой отцы договаривались о предстоящей свадьбе. Обручение происходило в присутствии обоих семейств и их друзей в первом часу дня (шесть часов утра) - час самый благоприятный для обручения. Юрист Антистий Лабеон заметил: «Обручение, как и свадьба, могут быть совершены только по добровольному соглашению обеих сторон, и девушка может воспротивиться воле отца в случае, если гражданин, которого ей предоставляют в качестве жениха, имеет позорную репутацию, вел или ведет дурную жизнь. Имеешь ли ты, дитя мое, сказать что-нибудь по этому поводу? Ты не отвечаешь? В таком случае мы пойдем дальше, предполагая, что если девушка не сопротивляется открыто, значит, она согласна». Подписавши обручальный акт, жених предлагал своей невесте, как залог заключенного с ней договора, железное кольцо, совсем гладкое и без всяких камней. Она принимала его, и в знак сердечного единения, которое отныне должно царствовать между ними, надевала кольцо на предпоследний палец левой руки, потому, что в этом пальце, говорят, есть нерв, соединяющий его с сердцем. Помолвка могла быть в любое время расторгнута словами: лат. conditione tua non utor - «твоим предложением не воспользуюсь».

1.4 Свадьба

Свадьба была большим семейным праздником, а для невесты свадьба являлась формальным «переходом» от девочки к женщине. Из письменных источников известны обычаи подготовки и проведения свадьбы в высших сословиях Древнего Рима, о традициях в семьях крестьян, торговцев, ремесленников точно ничего не известно.

Костюм новобрачной: гладкое белое одеяние, длинное, ниспадавшее до самого пола, а сверху грациозно накинутая на голову palla, которая окаймляла ее лицо, оставляя на лбу открытыми волосы, разделенные пробором на две пряди. Это обычный костюм матрон, только причесана была новобрачная и palla на ней была надета так, как у весталок, в знак ее чистоты и невинности. Разница была лишь в цвете palla, которая у Метеллы была не белая, а цвета шафрана или скорее желтоватого пламени, вследствие чего такая одежда называется flammeum. Такая palla, предназначенная исключительно замужней женщине, служила ей как бы покрывалом, откуда и само название патрицианской свадьбы nuptiae (от nubere - скрывать). Обута была новобрачная в башмаки также желтого цвета. К украшениям относился прежде всего браслет. Об особенном наряде для жениха не сохранилось сведений, возможно, он надевал обычную белую тогу и венок (по греческой традиции).

Дата: выбиралась с учётом религиозных традиций и праздников, верований в счастливые и несчастливые дни, поэтому никогда не проходила в календы , первые дни каждого месяца, ноны , 7-й день марта, мая, июля, октября и 5-й день остальных месяцев, иды , дни в середине месяца. Неблагоприятными считались весь март, посвящённый Марсу, богу войны, так как «воевать не пристало супругам», май, на который приходился праздник Лемурий, и первая половина июня, занятая работами по наведению порядка и чистоты в храме Весты. Дни поминовения умерших, как дни печали и траура, также не подходили для свадьбы, как и дни, когда бывал открыт mundus - вход в подземный мир: 24 августа, 5 сентября и 8 октября. Благоприятной считалась вторая половина июня.

Церемония: Утром в день свадьбы процессия, которую возглавляла распорядительница (лат. pronuba ), женщина, служившая невесте примером, так как лишь один раз была замужем, направлялась к храму или домашнему атриуму. Затем пару подводили к алтарю, на котором в жертву приносилась свинья (реже овца или вол), чтобы по внутренностям узнать у богов, будет ли брак счастливым. Если предсказание было удачным, то давалось согласие на брак.

Затем подписывался брачный договор (лат. pacta dotalia ), пара произносила "да" и обменивалась кольцами. В качестве знака верности и как символ дружеского и сердечного единения (а не как скрепление договора) жених и невеста подавали друг другу правую руку (лат. dextrarum iunctio ). Затем просили благословения у пяти богов: у Юпитера как гаранта союза, у Юноны как богини брака, Венеры как богини любви, Фидес как олицетворения верности и Дианы как богини-матери.

После брачной церемонии начиналось обильное застолье (лат. cena nuptialis ). Вечером после пира девушка окончательно покидала своих родителей: начиналась церемония "отведения" (лат. deductio ) - проводы невесты в дом жениха. Невесту "похищали" в память о древних традициях: "делать вид, будто девушку похищают из объятий матери, а если матери нет, то ближайшей родственницы".

Затем пару отводили в дом мужа в сопровождении насмешливых, а также непристойных песен (лат. versus Fescennini - так назывались, возможно, потому, что считалось, что они оберегают от колдовства (лат. fascinum )), гимнов, шуток.

Невесту вели за руки двое мальчиков, третий нёс перед ней факел из терновника (лат. spina alba ), который зажигали от огня на очаге дома невесты. За невестой несли прялку и веретено, как символы женских занятий в доме мужа. Прохожим раздавали (бросали) орехи как знак плодородия, которые должны были обеспечить новой семье обильное потомство.

Муж переносил жену через порог нового дома, чтобы жена не споткнулась о него, что считалось плохим знаком. После этого жена оборачивала дверной косяк шерстью и смазывала жиром (по словам Плиния Старшего, использовался волчий жир, как воспоминание о волчице, вскормившей Ромула и Рема) и маслом, что, возможно, должно было отпугивать злых духов в первую ночь. Гости уходили и продолжали праздновать в другом месте.

Жену раздевали женщины, которые лишь единожды состояли в браке, и отводили к кровати мужа.

На следующий день жена появлялась впервые в наряде матроны и ещё раз приносила жертвы ларам и пенатам, а также получала подарки от мужа. В этот день молодая семья устраивала праздничное застолье у себя дома в кругу близких родственников и друзей (лат. repotia ).

Расходы: Роскошь свадебных праздничных пиров император Август пытался ограничить законодательными мерами: затраты на свадьбу и последующее торжество не могли превышать 1000 сестерциев. Сумма слишком маленькая, поэтому, этот закон, вероятно, не соблюдался. Сумма увеличивалась ещё и за счёт того, что гостям в благодарность за оказанную дому честь, преподносили денежный подарок. Пары, не желавшие шума и больших растрат, предпочитали жениться в сельской местности.

Виды брака:

Брак «cum manu». Поначалу доминировала форма брака лат. cum manu - «с рукой», что означало, что женщина, покидая родной дом, уходила из-под власти главы своей семьи, лат. pater familias , и попадала во власть (лат. patria potestas ) мужа или главы семьи мужа. Женщина при этом не могла распоряжаться приданым и принесённым богатством. Однако, в отличие от афинских женщин, римская матрона была значительно самостоятельнее и пользовалась большим уважением. Она могла принимать участие в праздничных обедах, ходить в театр и на игры, в термы, имела доступ к искусству, образованию и науке.

Брак «sine manu». В поздний период Римской республики распространилась форма брака лат. sine manu - «без руки», при которой жена не находилась под властью мужа (лат. sine in manum conventione ) и оставалась во власти отца или опекуна. Когда брак sine manu вытеснил все остальные формы, эта опека стала терять своё значение. Так, уже в конце республики опекаемой было достаточно пожаловаться на отлучку своего опекуна, продлившуюся хотя бы один день, и она могла выбрать себе другого по собственному желанию. По законам Августа, женщина, имевшая троих детей, освобождалась от опеки. О пожизненном пребывании женщины под властью отца, мужа, опекуна Гай писал: «В старину хотели, чтобы женщины и в совершенных годах находились по причине своего легкомыслия под опекой». Фактически замужняя женщина уже к концу республики пользуется в частной жизни такой же свободой, как и её муж: распоряжается самостоятельно своим имуществом, обладает свободой подать на развод.

Плебейский брак: представляет собой куплю (coemptio). Муж покупает себе жену, которая по закону становится его рабой. Ее продает отец или опекун в присутствии магистрата, пяти свидетелей из римских граждан и libripens"a - буквально, свободного весовщика, т. е. без пристрастного посредника, который присутствует при всякой купле-продаже. В данном случае продажа чисто фиктивная, так как цена продаваемой женщины всего один ас.

Оба семейства предстают пред претором. Первая формальность - взаимное согласие сторон; оно необходимо для обручения и, следовательно, тем более для брака. «Женщина, - говорит жених, - хочешь ли ты быть матерью моего семейства?» «Хочу», - отвечает она; потом в свою очередь спрашивает жениха: «Хочешь ли ты быть отцом моего семейства?» «Хочу», - отвечает тот. Чтобы напомнить молодой девушке о ее новой зависимости, муж слегка разделяет ей волосы дротиком и проводит острием шесть раз по голове.

Несколько молодых людей подходят затем к женщине, делают вид, будто хватают ее силой, и отправляются с новобрачной в дом ее мужа, куда и проносят ее, не коснувшись порога.

По дороге они останавливаются на первом перекрестке перед одной из открытых ниш, которые часто встречаются в таких местах; молодая женщина достает из-за пазухи кошелек, вынимает оттуда ас и предлагает его ларам перекрестка, после чего процессия продолжает свой путь.

Женщина, вышедшая замуж таким браком (coemptio), не приобщается к культу пенатов своего мужа, святилище которых составляет самое сокровенное место в доме. Этот брак юридически ставит ее в положение рабыни, так что она имеет право чтить только общественных ларов - божества, покровительствующие рабам. Она, впрочем, должна сделать также приношение и ларам домашнего очага, тоже в виде аса, который она, по странному обычаю, приносит в день свадьбы в своей обуви.

Брак между разными сословиями: Поначалу брак между патрициями и плебеями был запрещён, он стал возможным благодаря закону Канулея 445 года до н.э. Жена из дома патрициев при этом оставалась во власти своего отца, который имел право расторгнуть брак в любое время (правило просуществовало до II века). Однако, такие браки не получили широкого распространения и стали скорее реальностью для богатых и уважаемых плебеев.

Брак женщин других сословий с вольноотпущенниками встречался реже, чем брак бывшей рабыни и бывшего хозяина. Установленный одним из законов Августа запрет на то, чтобы вольноотпущенница замужем за господином могла развестись против его воли, имел силу ещё в праве Юстиниана.

С введением законов Августа сенаторам (а со времён Марка Аврелия и до трёх поколений потомков сенатора) запрещалось жениться на вольноотпущенниках / (цах), актёрах или актрисах или их детях, проститутках, сутенёрах или сводницах и их бывших рабах, осуждённых преступниках. С середины I века н.э. рабам был разрешён брак, до этого рабы просто жили вместе в непризнанном законом союзе (лат. contubernium ). Сохранилось множество свидетельств таких браков между рабами императоров и свободными женщинами.

Также брак между римскими свободными женщинами и солдатами не считался законным и формально являлся сожительством, а дети из такого брака - незаконнорождёнными . Брак между "иностранцами" (не гражданами Рима) формально не воспрещался, но и не приветствовался. Император Траян разрешил ветеранам жениться на дочерях варваров, дети от таких браков признавались законнорождёнными.

Развод: Во времена республики для развода требовались существенные основания, которые обсуждались на семейном совете. Развод в период ранней республики встречался редко, а первый случай датируется 306 годом до н. э.

К началу нашей эры разводы стали встречаться всё чаще. Женщины также разводились, однако в большинстве случаев инициатива исходила от мужчин. Разводы встречались в высшем сословии чаще, чем в низших сословиях. Древнейшее требование о разводе встречается в Законах XII таблиц: «приказал своей жене взять принадлежащие ей вещи и, отняв ключ, изгнал».

Уже во II веке развод превратился в средство избавления от надоевшей жены. Причины для «быстрого» развода: жена вышла на улицу с непокрытой головой (второй развод в Риме, Сульпиций Галл); жена пошла в цирк, не спросив разрешения мужа (третий развод в Риме, Публий Семпроний Соф); жена остановилась поговорить с отпущенницей, о которой шла дурная слава.

…некий римлянин, разводясь с женой и слыша порицания друзей, которые твердили ему: «Разве она не целомудренна? Или не хороша собою? Или бесплодна?» - выставил вперед ногу, обутую в башмак, и сказал: «Разве он нехорош? Или стоптан? Но кто из вас знает, где он жмёт мне ногу?»

2. Власть отца в Древнем Риме

Древнейшие законы Рима предоставляли отцу неограниченную власть. Многочисленные и разнообразные права, которыми он был наделен по закону, можно разделить на три категории, смотря по тому, выступает ли отец семейства в качестве религиозного главы , хозяина семейной собственности или же судьи .

Отец является верховным руководителем во всем, что касается домашней религии : он распоряжается всеми обрядами домашнего культа, как ему вздумается. Никто из домочадцев не оспаривает его верховной жреческой власти. Само государство и его понтифики не могут ни в чем изменить распоряжений домовладыки. Как жрец домашнего очага, он не имеет над собой никого старшего.

В качестве религиозного главы он отвечал за непрерывность культа, а следовательно, и за непрерывность рода. В этом его главная забота и главная обязанность. Отсюда вытекает целый ряд прав:

Ш Право признать или отвергнуть новорожденного ребенка. Это право принадлежит отцу, как по римским, так и по греческим законам. Хотя оно и варварское, но не стоит в противоречии с основами семейного строя. Кровное родство, даже если оно и не подвергается сомнению, еще недостаточно для допущения в священный круг семьи; необходимо также согласие ее главы и приобщение к культу. Пока ребенок не приобщен к домашней религии, он ничто для отца.

Ш Право прогнать жену в случае бесплодия, так как род не должен прекращаться; или же в случае прелюбодеяния, так как потомство должно быть чистым, без всякой примеси.

Ш Право выдавать замуж дочь, т. е. уступать другому власть, которую он имеет над ней.

Ш Право женить сына: женитьба сына имеет большое значение для продолжения рода.

Ш Право эмансипировать, т.е. исключать сына из семьи и из семейного культа. Право усыновлять, т. е. вводить чужого в культ домашнего очага.

Ш Право назначать перед смертью опекуна жене и детям.

Все эти права принадлежали исключительно отцу и никому другому из членов семьи. Жена не имела права развода, по крайней мере в более древние времена. Даже сделавшись вдовой, она не могла ни эмансипировать, ни усыновлять. Ей никогда не принадлежало право опеки, даже над собственными детьми. В случае развода дети оставались при отце. Она никогда не имела власти над детьми. Для замужества дочери не требовалось ее согласие.

Собственность признавалась первоначально принадлежащей всему роду, как предкам, так и потомкам. Эта собственность по самой природе своей была неделима; в каждой семье мог быть только один собственник - сама семья, и только один владелец- отец семьи.

Собственность не могла быть разделена и находилась целиком в руках отца. Ни жена, ни сын не имели ничего своего. Право распоряжения приданым тогда еще не существовало. Приданое жены полностью принадлежало ее мужу, который имел по отношению к нему права не только распорядителя, но и собственника. Все, что жена могла приобрести во время брака, попадало в руки мужа. Она не получала обратно даже своего приданого, когда становилась вдовой.

Сын был в таком же положении, как и жена; ему ничто не принадлежало. Всякое дарение, сделанное в пользу сына, было недействительно, так как у него ничего не было своего. Он ничего не мог приобрести: плоды его работы, прибыль от торговли - все это принадлежало его отцу. Если какой-нибудь посторонний человек делал завещание в пользу сына, то не сын, а отец получал наследство.

Отец мог продать своего сына. В текстах мы не находим прямых указаний на природу договора купли-продажи, который при этом заключался, ни на ограничения, может быть, существовавшие в нем. Представляется вероятным, что проданный сын не становился абсолютным рабом покупателя. Отец мог требовать, чтобы сын был продан ему обратно. В таком случае он получал снова власть над ним и мог его вторично продать. Закон двенадцати таблиц разрешает повторять эту продажу до трех раз, но заявляет, что после троекратной продажи сын освобождается наконец от власти отца.

Плутарх сообщает нам, что в Риме жены точно так же, как и дети, не могли являться в суд даже в качестве свидетелей. Из всей семьи один только отец имел эту привилегию. За то он нес и ответственность за преступления, совершенные кем-либо из его домочадцев.

Право суда, которое отец семьи имел над своими домочадцами, было полное, и на его решение не могло быть апелляции. Он мог приговаривать даже к смертной казни, как это делал магистрат города. Никакая власть не имела права изменить его решений. «Муж , - говорит Катон Старший, - судья своей жены, и его власть не имеет границ: он делает, что хочет. Если жена совершила проступок - он ее наказывает; если она выпила вина - он ее приговаривает; если она вступила в связь с другим - он ее убивает» . Такое же право имел он по отношению к детям.

Было бы, впрочем, ошибочно думать, что отец имел неограниченное право убивать своих детей. Он был их судья; если он их и казнил, то лишь на основании своего права суда.

Кроме того, нужно заметить, что авторитет отца не был произволом. Он основывался на верованиях, которые коренились в глубине душ, и в этих же самых верованиях он находил и себе ограничение. Так, например, отец имел право изгнать сына из семьи, но он в то же время знал, что, если поступить таким образом, род может прекратиться и маны его предков подвергнутся вечному забвению. Он имел право усыновить чужого, но религия запрещала это делать, если у него был родной сын. Он был единственным владельцем имущества; но он не имел права, по крайней мере вначале, отчуждать его. Он мог прогнать свою жену, но при этом ему приходилось решаться порвать религиозную связь, которую брак устанавливал между ним и его женой. Таким образом, религия налагала на отца столько же обязанностей, сколько давала ему прав.

3. Домашний суд

Судебная власть отца не имеет ничего общего с государственными магистратурами: она определяется не законами, а нравами и обычаями. Ее авторитет, представляя собой род домашней цензуры, был чисто нравственный, и ее организация, изменчивая и неопределенная, зависела только от обычая, и никогда не была предметом законодательной регламентации. Эта власть играет руководящую роль и при обручении молодой девушки, и при торжестве совершеннолетия, когда юноша, выходя из-под опеки, надевает тогу мужчины (toga virilis); она является блюстительницей интересов сирот, она сопутствует домовладыке, когда тот судит и наказывает проступки своей жены или детей.

Без сомнения, при всех этих разнообразных обстоятельствах, собрание домочадцев не имело никакой принудительной силы, не опиралось ни на какой авторитет закона: глава семьи, который бы прогнал свою жену, или казнил своего сына, не собрав для суда над ними родных и друзей, или же вопреки их постановлению, не нарушил бы этим никакого закона, но он восстановил бы против себя общественное мнение, подвергся бы порицанию цензора и даже уголовному обвинению в народном собрании, которое, являясь одновременно и законодателем и судьей, может выступить в случае молчания закона на защиту попранной нравственности.

На основании обычая, домашний суд был облечен особой властью по отношению к женщине. Часто государство, без сомнения, для того чтобы избежать скандала, поручало ему привести в исполнение приговор, произнесенный над женщиной общественным судом. Женщина в течение всей своей жизни оставалась подчиненной нравственному авторитету этого семейного совета. Если она находилась под властью отца, этот совет заседал при отце; когда она оставалась сиротой, этот совет оберегал ее нравственные интересы, как опекун - интересы имущественные. Когда она выходила замуж, супруг так же, как и отец, неизменно созывал совет родных жены всякий раз, когда дело шло о суде над нею и о ее наказании.

4. Права женщины в античном мире

брак рим женщина право

С юридической точки зрения, положение женщины в древнем Риме представляется в самых мрачных красках: она лишена всех гарантий, которые по более мягким греческим законам ограждают ее интересы; она - беззащитная жертва отца или мужа, который имеет над нею право жизни и смерти; ее продают, покупают, приобретают на основании давности владения, она служит предметом иска в суде, как рабыня или как животное; ее бесправие и ее рабство кончаются только вместе с жизнью; от тирании мужа или отца она освобождается только для того, чтобы подпасть тирании родственников.

Но если судить на основании нравов и обычаев, какое место занимает она в общественной жизни, то сцена, так сказать, внезапно меняется на глазах: это уже более не рабыня, беспомощная и угнетенная, это матрона, мать семейства, почитаемая рабами, клиентами и детьми, пользующаяся уважением своего мужа, любимая всеми, хозяйка своего дома; ее влияние проникает даже на площадь народного собрания и в курию сената. Римляне не держали своих женщин в тиши и уединении гинекеев, она появлялась у них и в театрах, и на праздниках, и на пиру: везде ей было почетное место; всякий уступал ей дорогу, даже консул со своими ликторами. Впрочем, ее редко можно было встретить в публичном месте или на общественном собрании: добродетель сделала ее такой же домоседкой, какою гречанка была по принуждению, - ее обычное место было у домашнего очага в атриуме. Этот атриум не был, подобно гинекею, отдаленным помещением, теремом в верхнем этаже дома, убежищем укромным и недоступным. Атриум был центральным помещением в римском жилище, общей залой, в которой сходилось все семейство, где принимались друзья и чужестранцы. Здесь у очага возвышался жертвенник богам-ларам, и вокруг этого святилища стояло все, что было самого драгоценного и почитаемого в семействе: брачная постель, изображения предков, холст и веретено матери семейства, сундук с документами и домашней кассой; все эти сокровища находились под охраной матроны. Она приносила жертву, как и сам домовладыка, богам-ларам, она заведывала домашними занятиями рабов, руководила воспитанием детей, которые долго, до самого юношеского возраста, оставались подчиненными ее надзору и власти; наконец, она разделяла со своим мужем заботу по управлению имуществом и заведованию домашним хозяйством. С той минуты, как новобрачная вступила в атриум своего мужа, она была приобщена ко всем его правам. Это именно выражала собой древняя формула; переступая порог мужнего дома, молодая жена обращалась к нему со следующими словами: «Ubi tu Gaius, ibi ego Gaia -там, где ты хозяин, там я буду хозяйкой». Жена действительно была хозяйкой всего того, над чем муж был хозяином. Каждый в доме, не исключая даже мужа, звал ее domina, (госпожа), и Катон Старший выразил лишь в преувеличенной форме по существу совершенно верное замечание, когда в шутку восклицал: «Везде мужи управляют мужами, а мы, которые управляем всеми мужами, находимся под управлением наших жен».

Влияние женщины проявлялось не только под сенью домашнего очага и в узком кругу семейной жизни. Женщина фигурирует на каждой странице римской истории. Напрасно закон устраняет ее от участия в общественных делах: ее влияние, явное или тайное, сказывается беспрестанно, решая судьбы государств. Можно подумать, что римляне в своих летописях и преданиях нарочно связывали самые славные свои воспоминания с именем какой-нибудь героини; и, если верить традиционной истории, Рим не менее обязан добродетели своих матрон, чем мудрости своих законодателей и мужеству своих воинов. Особенно замечательно, что среди героинь древнего Рима, в противоположность Греции, не было ни одной куртизанки; все это чистые девушки, верные жены, преданные своему долгу матери; и именно в непоколебимой верности этих женщин их незаметным обязанностям и скромным добродетелям своего пола и заключается все их величие.

Во времена империи мы видим, что женщины высшего общества открыто вмешиваются в политические интриги, проявляя при этом свойственные им хитрость и упорство. Сенека в значительной степени обязан был своей квестурой деятельным хлопотам тетки. Это была простая женщина, жившая в уединении, но привязанность к племяннику извлекла ее из этого уединения и сделала смелой: сам Сенека говорит, что она руководила выборной агитацией в его пользу. Ввиду всего этого, понравиться женщинам было одним из средств сделать карьеру. Тацит говорит об одном сановнике, все таланты которого заключались в умении снискать благосклонность женщин. Вне Рима они были еще более могущественны. Ничто здесь не мешало им пользоваться тем значением, которое они желали иметь, так как здесь они не были на глазах у императора и у других лиц, которых могли бы бояться. Дело дошло до того, что однажды в сенате поставлен был на обсуждение вопрос, можно ли позволять правителям провинций брать с собой жен. Один суровый сенатор, Цецина Север, горько жаловался на всевозможные злоупотребления, причиной которых были женщины, и заявил, что «с тех пор как они были освобождены от уз, которыми предки считали нужным их связывать, женщины царствуют в семье, в суде и в войсках». Резкость Цецины не нашла себе, впрочем, сочувствия, и хотя обыкновенно сенат не упускал случая восхвалять прошлое, но на этот раз большинство было того мнения, что во многих случаях очень хорошо сделали, смягчивши суровость вредных законов, и проконсулам была оставлена свобода брать с собой свои семейства. Все, однако, должны были признать, что в обвинениях против женщин много справедливого: в самом деле, не было ни одного дела о лихоимстве, в котором бы не была замешена жена правителя. «Все провинциальные интриганы обращались к ней, и она вмешивалась в дела и решала их» (Тацит). Она вмешивалась во все, даже в военное дело; бывали женщины, которые на коне около своего мужа присутствовали при учении, производили смотр и даже обращались к войскам с речью. Некоторые из них приобретали популярность в легионах, и не раз солдаты и командиры складывались, чтоб поставить статую жене своего командира.

Во всяком случае, такой независимостью женщины пользовались вследствие вошедшей в обычай снисходительности по отношению к ним, а не на основании каких-нибудь правил. Гражданские законы совершенно этому противоречили, философия относилась к этому не менее сурово. Цицерон приводит одно весьма резкое место из Платона против женщин и, по-видимому, готов сам подписаться под ним. У Сенеки встречается грубое утверждение, что женщина - существо невежественное и неукротимое, неспособное управлять самим собой; не может быть, следовательно, и речи о даровании им преимуществ, или о требовании для них большей справедливости и равенства. Но то, против чего мудрецы так сильно ратовали, делалось само собой. В то время как философы и законодатели силились удержать женщину в постоянной опеке, общественное мнение ее совершенно эмансипировало. Происходило это, вероятно, вследствие высокого мнения римлян о браке: они смотрели на него, как на «слияние двух жизней», а это слияние могло быть полным только в том случае, если у супругов все общее. «Я вышла за тебя замуж, - говорила Бруту благородная Порция, - чтобы поделить с тобою счастье и несчастье, которое встретится в твоей жизни». Такое разделение горя и радости вводило в семью принцип равенства, и ничто в конце концов не устояло перед этим принципом. Он, мало-помалу, восторжествовал и над предрассудками света, и над теориями философов, и над предписаниями закона. Строгие правила против женщин неизбежно должны были быть уничтожены или же остаться без применения. Юристы не замедлили указать, какими искусными способами можно устранить ограничения, созданные для женщин древним гражданским правом, и уравнять их с мужьями.

Чтобы узнать, до какой степени они были свободны, стоит только обратиться к надписям. Мы перестанем оплакивать их судьбу, когда познакомимся с этими документами. Женщины, оказывается, имели право составлять, также как и мужчины, общества с избираемой главой. Одно из таких обществ носит почтенное название «общества для распространения стыдливости». Случалось, что такие организации вмешивались в муниципальные дела и играли в них известную роль. В них обсуждался, например, вопрос о вознаграждении одному городскому магистрату и о изыскании средств для этого. Во время выборов женщины не подавали голоса, но зато они усердно агитировали в пользу того или другого кандидата. Богатых и знатных женщин признательность сограждан не отделяла от их мужей и им ставили общий памятник. Часто они становились благодетельницами города: сооружали за свой счет храмы, портики, украшали театры, устраивали от своего собственного имени игры и в благодарность за это получали восхваляющие их постановления.

Заключение

Изучив и проанализировав литературу по теме данного реферата, мы можем сделать весьма неоднозначные выводы по поводу того, как же на самом деле проходила свадебная церемония или же какое отношение проявлялось к женщине. Это связано с расхождением данных, предложенных в различных источниках. На мой взгляд, наиболее достоверен тот факт, что в каждой семье этого, по тем временам крупного, города, царствовали свои законы, основанные на нравственности и религии. Они руководили жизнью и поведением римлян, что высоко прославлялось в античной литературе. В каждом времени есть свои преимущества, и я уверена, хотя говорится о принижении роли женщины в обществе, о практически всецелой власти отца и мужа, эти люди жили не менее счастливо, чем современные, их социальный уклад, традиции всего лишь отражали их социальные потребности, и это было их частью.

Литература

1. http://www.erudition.ru/referat/ref/id.20964_1.html

2. http://www.ref.by/refs/72/40438/1.html

3. http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D0%B8%D0%BC%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%B1%D1%80%D0%B0%D0%BA

4. http://www.centant.pu.ru/sno/lib/giro/index.htm

5. http://revolution.allbest.ru/history/00137722_0.html

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Понятие и особенности семьи. Условия вступления в брак. Права и обязанности родителей и детей. Сравнительный анализ брачных отношений в Древнем Риме и современного российского законодательства, регулирующего брачные отношения в сфере семейного права.

эссе , добавлен 28.10.2014


Брак как союз мужчины и женщины, соединение всей жизни, общность божественного и человеческого нрава. Историография семьи в Древнем Риме. Формы заключения и прекращения брака. Его основы у римлян по законодательству Августа. Брак в системе римского права.

реферат , добавлен 20.03.2009


Семья Древнего Рима: личная и имущественная власть домовладыки как главы. Правомерность брак как образование семьи при определенных социальных условиях и распределения власти и прав мужа и жены. Конкубинат и иные связи. Опека и отцовская власть.

реферат , добавлен 17.06.2008


Отличие между универсальным и сингулярным правопреемством. Стадии принятия закона в Древнем Риме. Защита прав иностранцев. Специфика правового положения женщины в римском обществе. Судебные процессы Древнего Рима. Обязательственное правоотношение.

контрольная работа , добавлен 18.01.2010


Патриархальность семьи Древнего Рима, абсолютная юридическая власть paterfamilias над лицами и вещами. Различные трактования вопросов о законном наследовании в агнатской и когнатской семье. Конкубинат как постоянное внебрачное сожительство свободных лиц.

реферат , добавлен 12.08.2015


Роль религии в государственно-правовых системах стран Древнего Востока. Значение армии в государственном механизме Древнего Рима. Источники и структура партикулярных систем светского права. Особенности семейного и наследственного мусульманского права.

курсовая работа , добавлен 14.05.2014


Субъекты государственной жизни и публичного права в римской юридической традиции. Особенности приобретения прав гражданства в Древнем Риме. Характеристика причин для утраты и ограничения прав гражданства. Случаи capitisdeminutio и ее последствия.

контрольная работа , добавлен 01.09.2012


История зарождения и развития государственности в древнем Риме, ее отличительные признаки и периоды. Реформы Сервия Туллия и их значение в истории. Кризис римской республики и переход к монархии. Полномочия сената. Содержание и принципы Римского права.

реферат , добавлен 26.05.2010


Возникновение и периоды развития Древнеримского государства. Падение военной демократии в Риме и реформа Сервия Туллия. История права Древнего Рима. Законы XII таблиц, инструкция Гая. Революция Мэйдзи в Японии и гражданская война 1863-1867 годов.

контрольная работа , добавлен 30.03.2012


Законы Канулея (Lex Canuleia) - законопроекты, предложенные в Древнем Риме народным трибуном Гаем Канулеем. Исторические предпосылки принятия законов. Перечень основных требований, выдвинутых Канулеем. Борьба между патрициями и плебеями в Древнем Риме.

Они сопровождали историю Рима на протяжении всей ее республиканской фазы и даже императоры обязаны им очень многим. Поговорим о "gentes", самых древних и наиболее аристократических родaх Вечного города, тех, которые могли с точностью отследить свое благородное происхождение. Некоторые утверждали, что римские "джентес" являлись прямыми потомками полулегендарных племен, которые III веке н. э собрались вокруг семи холмов, на берегу Тибра.

Несмотря на все старания современной науки, до сих пор ученым полностью не удалось выяснить родовую теорию римлян. Достоверно известно, что в римских "джентес" господствовало признание происхождения и принадлежности к роду по мужской линии. Итак, членами семьи считались только те лица, которые могли доказать, что по мужской линии они произошли от признанного всеми родоначальника. Если человек мог со стопроцентной точностью выстроить всю свою родословную, из которой вытекало, что он является потомком родоначальника по мужской линии, он назывался "agnatо"; те же, кто не был в состоянии доказать родства, однако по общему признанию вел происхождение от одного из мнимых предков рода, звался "gentiles". Самые древние римские роды и семьи были исключительно патрицианскими, так как изначально плебеи, считавшиеся пришлым населением Рима, не имели родового устройства. Поэтому именно патриции составляли древнеримскую знать

Каждый древнеримский род включал в себя несколько семей - "Familiae". Римская семья была построена по расширенному типу: она включала в себя "домовладыку", его жену, детей и его родственников, а также слуг, рабов и и клиентов (clientes) - абсолютно чужих семье людей, связанных с ней некими обязательствами.

В Древнем Риме наличие семьи и детей являлось главной целью существования любого гражданина, при всем при этом отношения в семье не регулировались никакими республиканскими законами, а подчинялись античным традициям.

Из каких же членов состояла римская семья патрициев?

1. Домовладыка (Pater Familias)

Глава и кормилец семьи звался "домовладыкой". Он был бесспорным авторитетом римского патриархата, его воле должны были подчиняться все члены семьи - от детей и жены до других родственников. Власть хозяина дома была безграничной: он мог по своему расчету и желанию отдать дочерей замуж (а в Древнем Риме браки заключались, по большей степени, лишь из политических или финансовых интересов), а потом также по желанию развести их, ему позволялось продавать детей в рабство, кроме прочего он имел возможность решать, признавать или не признать своих детей.

Сыновья в римских семьях были настолько же дискриминированы, как их сестры, ведь власть домовладыки - Patria potestas - распространялась на взрослых сыновей и их семьи, лишь когда умирал их отец сыновья становились полноправными главами своих семейств.

Домовладыка единолично владел всем недвижимым и движимым имуществом семьи, при этом, даже женившись, его сыновья оставались бесправными в своей основной семье. При жизни отца никто, даже сыновья, не имели права владеть и распоряжаться какой-либо собственностью.

Именно домовладыка в патрицианских семьях передавал членство в роду.

Что касается браков, то до периода поздней Республики в Риме практиковали тип брака "cum manu": он заключался в том, что девушка, вступая в брак, попадала под власть главы семьи мужа. Позже этот форма брака изменили на "sine manu": здесь жена не принадлежала семье мужа, а оставалась во власти отца.

2. Женщины и Матроны

Матрона (matrona) была женой домовладыки, зачастую, фактически более влиятельной чем ее муж. Матрона имела большие права, по сравнению с ее же детьми и другими членами семьи, так как на неё возлагались обязанности по ведению хозяйства. Зависимость матроны от мужа ограничивалась имущественными отношениями: она не могла владеть и распоряжаться имуществом без разрешения хозяина дома.

Римские матроны были уважаемы и хорошо принимаемы вокруг: они были вхожи в общество, ездили в гости, принимали участие в торжествах и приёмах.

Что касается девушек на выдание - дочерей - они имели свое собственное приданое, но, как дочери и сестры должны были подчиниться воле домовладыки.

Женщины даже после замужества оставались членом своего рода, причем брака в нашем понятии в Древнем Риме не сущестовало. Брак римлян был похож на современное сожительство: жена в любой момент могла по воле отца оставить своего мужа и возвратиться к себе домой.

До формального заключения брака в Древнем Риме молодых обручали и именно в этот момент жених и невеста произносили брачные клятвы. Клятва в Древнем Риме была похожа на современную: "Согласен ли ты..." у церковного алтаря: невесте и жениху задавали вопрос, обещают ли они заключить законный брак, на что каждый из них отвечал утвердительно. В этот момент жених дарил будущей жене кольцо, надевая его на тот же палец, где его носят современные итальянцы - безымянный левой руки, а также монету.

На римских свадьбах одну из главных ролей играла распрорядительница торжества - благородная дама, которую уважали семейства брачующихся. Она приводила невесту в "зал росписи", а затем передавала ее жениху.

Церемония бракосочетания. Фото Corrillasi

После заключения брака новобрачные отправлялись в дом родителей девушки на пир. По завершению пира распорядительница снова отдавала молодую жену мужу, та же по традиции должна была театрально стонать и плакать, что символизировало нежелание девушки уходить из родного дома, где отец настолько хорошо к ней относился.

3. Слуги

Слугами семьи могли быть даже родственники главы дома, но чаще всего это были отпрыски слуг, прислуживавших роду в течение нескольких поколений, или вольноотпущенники (освобожденные рабы). Они были полностью зависимы от Pater Familias.

4. Клиенты (Clientes)

У клиентов, входящих в римские семьи, не было кровных уз с семьей. Это были нуждавшиеся в покровительстве люди (обедневшие или потерявшие родовые связи), которых богатые патриция втягивали в дела семьи. В силу полученных от глав семей (фамилий) милостей, клиенты выполняли определенные обязательства, важные для влиятельных патрициев: сопровождали своего покровителя на Форум, обеспечивали голоса на выборах и служили на войне под его началом. Немудрено, что патриции желали привлечь как можно больше клиентов. Что касается последних, то их обязательства перед патроном фамилии передавались даже по родству - после смерти отца его дети становились клиентами покровительствующей семьи.

Клиенты и патер. Фото Circolo dei Saggi

5. Дети

Празднования, связанные с рождением нового члена семьи, открывались на восьмой день после его рождения и длились трое суток. После родов к роженица приходил ее отец (патрон) и определял судьбу малыша: признавал членом семьи, приказывал убить либо бросал на произвол судьбы. Если домовладелец принимал малыша, его принимал отец: именно он давал имя младенцу.

После счастливого события в дом приглашали гостей, которые несли дары малышу: как правило, это были разнообразные амулеты, защищавшие от злых духов.

Долгое время, до правления Октавиана Августа, римских новорожденных не регистрировали. Только когда дети достигали совершеннолетия и получали право носить белую тогу, они становились гражданами Рима и попадали в список граждан.

Октавиан ввел закон регистрировать новорожденных в течение месяца с даты рождения в храме Сатурна, в римской канцелярии.

Кроме рода глубокая римская древность знала еще семью. Институт familia Romana был в республиканскую и императорскую эпохи основной социальной ячейкой, тесно связанной с развивавшейся и утверждавшейся частной собственностью, и потому находился под пристальным вниманием римских юристов. Благодаря их свидетельствам современные ученые получили в свое распоряжение богатый материал. Историки права подробно описали структуру и функции римской фамилии.

Первым из специалистов по истории Рима восстановил из обломков рассказов античных авторов и юридических памятников римскую фамилию как патриархальную семью Т. Моммзен. Но он рассматривал ее в качестве элемента государственной эпохи и на самых ранних ступенях истории видел в семейных общинах зачатки государственного устройства. И. Марквардт очень подробно охарактеризовал в «Справочнике римских древностей» (где семье посвящен особый, 7-й том) структуру семьи и юридическое положение ее главы - pater familias, а также находившихся в его власти жены - in manu, детей - in patria potestate, рабов - in dominicia potestate.

В более новое время римская семья вызвала специальный интерес Р. Парибени. Но он сосредоточил свое внимание на нравственных устоях, выгодно отличающих ее, по его мнению, от семьи у других, в том числе индоевропейских народов. В изображении Р. Парибени familia Romana выглядит идеализированно как основа человеческих добродетелей. Одновременно с этой книгой писался многотомный труд К.У. Веструпа. Он занимает особое место в историографии проблемы. Его источниками являются не только античная традиция и юридические памятники, но и обширный материал по этнографии древних и современных первобытных народов. Однако этим значение труда Веструпа не ограничивается. Римская фамилия исследуется им многосторонне - как проявление общности культа, общности собственности и отцовской власти - patria potestas. Важно и то, что Веструп рассмотрел римскую фамилию исторически, в развитии, выявляя первоначальные древние ядра в более поздних юридических формулах, характеризовавших семью эпохи классического римского права.

Будучи ученым идеалистического мировоззрения, Веструп считает первичным, конституирующим фактором римской фамилии общность культа и сакральную солидарность поколений. Он выступает против идеи И. Бахофена о матриархате как об универсальной стадии развития человечества и против понимания матриархата как строя, в котором женщина занимала господствующее положение. Вместе с тем он признает наличие матрилинейной системы родства как следствие промискуитета, однако категорически относит эти явления к неиндоевропейским народам. Этот тезис, разумеется, принять нельзя, потому что он неоднократно опровергнут современными исследованиями, показавшими единство развития человеческого общества независимо от этнической принадлежности людей. Но конкретное изучение Веструпом римской семьи с отцовским правом заслуживает внимания. Прежде всего следует отметить его анализ семейной собственности в раннем римском праве, чему посвящен весь II том его монографии. Веструп высказывается Б пользу того, что первоначально существовала общая римская земля и куриальная или гентильная собственность на землю. Частная же земельная собственность появилась только при Сервии Туллии, а утвердилась ко времени законов XII таблиц. Развитие отношений собственности Веструп связывает с экономическими и географическими условиями, а носительницей этих отношений считает семью. Пользуясь сравнительным методом, он показывает, что у германских и славянских племен зерновое хозяйство и просторы полей обусловили длительное существование общей собственности на землю, в то время как отдельная семья оказывалась собственником урожая. В противоположность этому в южных странах (Греции и Италии) культивировалось виноградарство и разведение олив. Это требовало закрепления участков на длительное время за одними и теми же семьями. В этих условиях стало воплощаться право частной собственности индивидуальной семьи - domus.

Встречающийся у античных авторов термин heredium, т. е. ргаеdium parvulum, Веструп и считает обозначением наследуемой семейной собственности, тогда как земля, выделенная из ager отдельным семьям, вероятно, первоначально по истечении какого-то срока возвращалась в общину (курию или gens) для перераспределения. Веструп высказывает очень важное замечание: в противоположность pecunia, богатству семьи, произведенному личным трудом ее членов, т. е. имуществу, которым pater familias распоряжался свободно, heredium как базис семьи был первоначально неотчуждаемым патримонием. В раннем римском праве этот последний обычно фигурирует в термине ercto non cito. Исследователь не согласен с часто встречающимся пониманием этого выражения как «наследуемая, или наследственная собственность». Такой перевод зиждется на этимологии erctum<(h)erectum, связанной с heres (наследник) или, может быть, herus(?) (господин), что он считает неудовлетворительным. Citum

Веструп учитывает и другие попытки интерпретации упомянутого выражения. (H)erectum связывали не с heres, а с (h)ercisci и в таком случае также объясняли как «нечто деленное», или раздел (наследства). Глагол же ciere можно переводить, принимая во внимание словоупотребление Цицерона, не только словом «двигать», но и «требовать». Тогда erctum citum должно означать «требуемый раздел [наследства]», a erctum non citum - «не требуемый раздел [наследства]», или неразделенное имущество семьи. Эта формула, по мысли Веструпа, предполагает, что первоначально существовало неразделенное или нераздельное фамильное имущество. Такой вывод представляется нам вполне правомерным и очень важным.

Еще одно доказательство существования первичной нераздельной семейной собственности Веструп видит во фрагменте рукописи «Институций» Гая (III, 154). Эта рукопись датируется IV или началом V в. Стало быть, она древнее известного варианта «Институций» с Веронского палимпсеста. Но она и полнее его. В новом фрагменте имеются дополнительные сведения, касающиеся сообществ (societates), учитываемых римским правом. Там упоминается один древний вид сообщества, которое состояло из наследников (sui heredes) умершего главы семьи, обладавших общей собственностью (ercto non cito). Затем Веструп приводит еще один аргумент: в законах XII таблиц (V, 10) признается право возбуждать иск с требованием о разделе наследства (actio familiae erciscundae) после смерти отца семейства. Из этого закона действительно вытекает, что ранее такие иски не практиковались, т. е. наследство между сонаследниками не делилось. Наконец, исследователь обращает особое внимание на то место из Дигест (XXVIII, 2, 11), где говорится, что некогда сыновья дома (sui heredes) еще при жизни главы семьи были своего рода совладельцами фамильной собственности, так что после смерти последнего переход собственности из рук в руки не осуществлялся, а она как бы продолжала свое существование (continuatio dominii). Перемена заключалась лишь в том, что сын принимал на себя действительное руководство семейным имуществом, фамильной собственностью. Это наблюдение кажется нам очень существенным. Оно бросает свет на положение pater familias в глубокой древности, свидетельствует о том, что в давние времена он не мог деспотическим образом распоряжаться имуществом, характеризуемым термином familia. Слово это, как известно, многозначно. В самом деле, в Дигестах (L, 16, 195, § 1) говорится, что под ним понимаются и имущество (res), и люди (personae), как происходящие из того же дома (т. е. жена) и того же рода (т. е. дети, внуки), так и рабы. Согласно Павлу Диакону (Famili), само слово familia происходит от оскского famel, что соответствует латинскому servus (раб). Если даже зависимость слов обратная, она не зачеркивает принадлежности рабов семье. При сопоставлении данных о societates и об иске о разделе наследства можно сказать, что в ранний период деспотической власти pater familias над членами семьи еще не существовало. Подчеркнем, что этот тезис Веструпа имеет большое значение для характеристики ранней римской familia, а вместе с тем и всего общества.

Важное место в ряде работ, трактующих проблему римской фамилии, занимают не раз упоминавшиеся труды П. Де Франчиши, хотя этой проблеме специально они и не посвящены. Как уже говорилось выше, Де Франчиши не видит принципиальной разницы между большой и малой, индивидуальной семьей, поскольку в Риме обе они имеют аналогичную структуру и патриархальный характер. В этом пункте он возражает Ф. Де Мартино , который совершенно справедливо считает малую семью более поздним семейным видом, связанным с более интенсивным типом экономики. Де Франчиши обратил особое внимание на культ предков и празднество Паренталий. Поскольку, согласно Фесту, по юридическим нормам parens - не только отец, но и дед, и прадед, что получило живое подтверждение в надписи (CIL, IV, 1679) «habeas propitios deos tuos tres», исследователь пришел к выводу, что di parentes для римлян ограничивались тремя поколениями (отец, дед, прадед), хотя почитали и более далеких предков. Отсюда Де Франчиши сделал остроумное заключение о том, что критерий трех поколений должен был определять и группу ближайших родственников среди живых, т. е. familia, составлявшую группу агнатов. Заметим, что естественной границей familia действительно были 3-4 поколения и, вероятно, именно это «земное» обстоятельство и создало представление об особо близких отеческих богах из трех восходящих генераций. Но сам по себе факт почитания di parentes в составе отца, деда и прадеда, отмеченный Де Франчиши, существен. Важно и еще одно его наблюдение, а именно в римском религиозном календаре вслед за Паренталиями стоял день, посвященный Харистии, относящийся к культу мертвых, в котором, согласно Валерию Максиму (II, 1, 8), принимали участие только когнаты и свойственники. Отсюда ученый сделал закономерный вывод, что культ мертвых принимал во внимание когнатскую группу, так сказать «sobrino terms», т. е. включая шестую степень родства по боковой линии. Таким образом, Де Франчиши пришел к выводу, что агнатская группа из 3 поколений почитала di parentes, как и когнатская вплоть до 6-й степени. Иными словами, каждая из групп обладала определенными границами. Нам хотелось бы подчеркнуть важность этого вывода, потому что он позволяет вычленить две структурные единицы в римском обществе.

Попытка реконструировать раннюю римскую фамилию принадлежит Д. Лотце. Он не соглашается с Де Франчиши, не видящим разницы между индивидуальной и большой патриархальной семьей. Д. Лотце справедливо рассматривает раннюю familia Romana как патриархальную семью, охватывающую женатых сыновей и даже внуков с детьми и женами, подчиненных patria potestas единого господина. Однако Д. Лотце возражает против возможности понимать этот римский институт как домовую общину, в которой объединены равноправные родственники по боковой линии; т. е. как некий фратриархат. В этом пункте он полемизирует с Г. Броджини, который в своих рассуждениях основывается на упомянутом новом фрагменте «Институций» Гая (III, 154). Нельзя не согласиться с Лотце и в том, что сравнение римского консорция с ирландской fine, которое проводит Броджини, правомерно лишь в определенных пределах. В то время как у ирландцев в большой семье главой является один из братьев, в римском объединении братьев все они равны, и каждый из них, становясь pater familias, получает равную долю наследства. Таким образом, вывод Лотце, что римская большая семья, как правило, обходилась без родственников по боковой линии, заслуживает безусловного признания.

В последнее время появилась еще одна специальная работа, посвященная римской семье. Она принадлежит перу известного лингвиста Эмилио Перуцци . Труд Перуцци интересен прежде всего тем, что в нем рассматривается как раз начало царской эпохи. Автор исходит из того, что ономастическая система связана с социальной структурой, поэтому он изучает римские собственные имена. У известных по античной традиции римлян альбанского, т. е. латинского, происхождения он находит одно имя. Двучленные имена, по его мнению, принадлежат сабинам, так что Прокул Юлий или Меттий Фуфетий, люди альбанского рода, являются примером сабинского культурного влияния. Введение третьего имени, т. е. когномена, Перуцци объясняет ограниченным числом личных имен (praenomina) у древнейших римлян, приводившим к множеству тезок. Ради удобства и во избежание путаницы человеку и придали дополнительный обозначающий его элемент.. Такая интерпретация не кажется достаточной. Ведь когномен стал передаваться по наследству, т. е. закреплялся за ближайшими потомками. Известно, что в более позднее время когномен обозначал ветвь рода, или фамилию, в то время как для обозначения особо отличившегося человека использовался четвертый компонент имени, обычно в виде прилагательного. Но это личное прозвище уже детям не передавалось, оставаясь отличительной особенностью одного человека.

Т. Моммзен отмечал, что утвердившиеся за целым домом, т. е. за родственной ветвью, когномены теряются во тьме веков, но не могут относиться к самой глубокой древности. Он связывает этот институт с процессом колонизации, при котором часть рода выселялась и должна была получить особое обозначение. Древнейшими носителями когноменов исследователь называет патрициев - Корнелиев, с ответвлениями - Малугипенсы, Сципионы, Коссы, Суллы и т. д. Самые ранние когномены, таким образом, появляются в IV в. от основания Рима.

Закрепление когномена за последующими поколениями прямых родственников по нисходящей линии означало обособление всей этой родственной группы, т. е. фамилии. Поэтому появление наследуемых когноменов отражает важный факт в истории римского общества. Как видно из данных нарративных источников и из наблюдения Моммзена над фастами, когномены несвойственны царской эпохе. И это обстоятельство кажется нам очень существенным. Оно проливает свет на положение familia внутри gens: она роду еще не противопоставлена, хотя уже и обозначилась как важная его ячейка. Все сказанное позволяет считать появление когноменов не столько фактом, указывающим на численный рост римского населения, как можно вывести из упомянутого замечания Э. Перуцци, сколько показателем социально-политического развития Рима.

Далее, изучая римские имена, Э. Перуцци выдвинул тезис о том, что nomen в раннюю эпоху был связан с familia, а не с gens, и указывал на принадлежность к семье, а не к роду. Вообще, по его мнению, римская ономастика, в которой проглядывает определенная социальная структура, развивалась в направлении, прямо противоположном тому, которое предполагается для общества. Исходя из такого утверждения, можно заключить, что familia предшествовала роду, с чем согласиться нельзя.

Итак, в науке сделано много для реконструкции римской фамилии в раннюю эпоху, включая и царский период. Но единство мнений даже по таким кардинальным вопросам, как характер ее - малая или большая, если большая, то типа фратриархата или во главе с pater, старшим родственником по прямой линии, - еще не достигнуто. К тому же в большинстве трудов, исключая Э. Перуцци, специально фамилия на уровне начала царского Рима не рассмотрена. Между тем наши источники содержат материал, позволяющий остановиться именно на времени первых царей. И важно сопоставить эти данные с тем, что можно почерпнуть из более поздних юридических источников.

Сначала следует остановиться на личном, так сказать, составе семьи (personae). Об этом сообщают Дигесты (50, 16, 195, § 1) со ссылкой на законы XII таблиц. Последнее обстоятельство имеет существенное значение, потому что тем самым восстанавливается характер семьи раннереспубликанского времени. В § 2 перечисляются члены семьи proprio iure. Их много (plures), все они находятся под властью одного главы семьи либо по природе, либо на основании права. Во главе семьи - pater familias, входят в нее - mater familias, их сыновья с детьми, т. е. внуками и внучками, и дочери. Это перечисление кончается словом «deinceps», значит, ряд может быть продолжен и дальше, по крайней мере вплоть до правнуков. Причем дети и внуки могут быть и усыновленные. Это следует из Веронских схолий к «Энеиде» Вергилия (I, 237): «Родитель (genitor) - лучше, чем отец (pater), потому что отцом [человек] становится и по адоптации, а родителем является не иначе, как тот, кто порождает». В Дигестах (50, 16, 51) указывается, что под словом «parens» понимаются не только отец (pater), но и дед с бабкой, и прадед с прабабкой, и все следующие по восходящей линии. На этом положении зиждется и определение Феста, которое он дает слову «parens»: «В обыденной жизни так называются отец или мать, но юристы считают, что этим именем называются и дед с прадедом, и бабка с прабабкой». Несомненно, эти тексты, дающие представление о явлениях и понятиях, возникших в глубочайшей древности, свидетельствуют о многоколенности и обширности римской фамилии.

Важной частью традиции о первоначальном Риме являются царские законы. Как нами уже отмечалось, теперь на смену полному отрицанию их историчности гиперкритиками в науке утверждается отношение к ним как к достоверным в своей основе, по крайней мере как к восходящим к подлинным установлениям

царей. Разделяя такую точку зрения, необходимо остановиться на этом пласте древнейших свидетельств о деятельности первых правителей в Риме.Значительная часть Ромуловых законов касается семейных дел. Уже сам этот факт говорит о значимости фамилии в обществе. У Феста (plorare) в довольно-таки испорченном тексте значится, что один из законов Ромула и Тация касался наказания молодухи. В законе говорится о наказании по всей видимости за нарушение семейных норм, потому что виновная приносится в жертву отчим богам (dus parentum).Так как этот закон упоминается Фестом как бы в тематической подборке, т е наряду с установлением, приписываемом Сервию Туллию, о посвящении тем же богам сына или внука (puer), оскорбившего отца так, что он заплакал, можно думать, что и прегрешение невестки было аналогичным. Приведенный закон явно свидетельствует в пользу того, что семья была патриархальной с подчинением младших старшим.Но этого мало. Поскольку Фест употребляет слово «nurus», что означает и жену сына, и жену внука или правнука в равной степени (Dig. L, 16, 50), текст служит дополнительным аргументом в пользу большесемейного характера римской familia Косвенно на многочисленность членов семьи Тация, указывает участие его домочадцев, правда, вместе с родичами в разбойничьем нападении на лавинийских послов (Plut, R , XXIII).

Позволительно в интересующей нас связи привлечь также данные традиции о Нуме. Он был четвертым сыном у отца и, женившись на Татии, оставался в доме своего престарелого родителя (Plut., N., 3). По одной из версий, переданной Дионисием (II, 76) и Плутархом (N., 21, 1-3), у Нумы от двух браков были дочь Помпилия и четверо сыновей - Помпон, Пин, Кальп и Мамерк. Таким образом, семья была многодетной, и никаких намеков на то, что уже при Нуме она распалась на малые, нет. Можно думать, что распад этот произошел значительно позже, спустя несколько поколений. Ведь и республиканское время знало примеры больших патриархальных семей с неразделенной собственностью и общим хозяйством. Во II в., до н. э. это, видимо, было уже редкостью, потому что об одном и том же случае, а именно о семье Элиев, упоминают два автора. Правда, оба они приводят эту семью как достойный подражания пример родственной дружбы, в которой не было раздоров из-за наследства. Тем не менее факты, переданные и Плутархом (Aem. Paul., V), и Валерием Максимом (IV, 4, 8), свидетельствуют о том, что Элии, которых было 16 человек, жили все вместе в одном тесном домике со своим многочисленным потомством, совместно владели небольшим поместьем в Вейентской области, имели одно почетное место на представлениях в Большом цирке и во Фламиниевом. Известно, что за одним из этих Элиев была замужем дочь Эмилия Павла, двукратного консула и дважды триумфатора, не стыдясь, по замечанию Плутарха, бедности своего мужа.

Аналогию такой большой семье, включающей в себя 16 глав малых семей, нашел Ламберт в ирландской fine. Этот организм заключал в себе 4 группы родственников, т. е. 4 поколения, начиная от некоего главы семьи, его отца, его деда и прадеда. Fine владела определенной величины участком земли - baile. Каждая из четырех групп,составлявших fine, распоряжалась 1/4 baile, которая называлась tate (около 16 или 32 га в зависимости от качества и расположения земли), а также 1/4 частью дома. Каждая четверть дома, в свою очередь, делилась на 4 части в соответствии с четырьмя поколениями составлявших ее потомков. Таким образом, под общей крышей и вокруг одного очага собиралось 16 семей. Ламберт вслед за Юбером переводит слово fine французскими словами famille и maison, поскольку fine занимала одно большое укрепленное каменной оградой жилище (treb), являющееся приютом и средоточием 16 menage, т. е. хозяйств. Значит, Ламберт понимает fine как большую семью, в которой, однако, уже кристаллизуются меньшие семьи, обрабатывающие каждая свой участок tate. Иными словами, ирландский вариант представляет собой, скорее, группу близкородственных семей с выделением земельных владений в пользование входящих в нее меньших семей, или большую патриархальную семью уже без полного производственного единства, т. е. начало патронимии.

Что же касается римских Элиев, то они были лишь одним из фрагментов рода, лишь одной его ветвью, потому что один член этой семьи, как раз женившийся на дочери Эмилия Павла, был Элий Туберон. Он носил особый когномен, в то время как в Риме жили Элии Петы, Ламии и др. Самыми знатными были Петы, потому что именно они, согласно Фастам, занимали в IV - начале II в. до н. э. консульскую должность (в 337, 286, 201, 198 гг. до н. э.). Что касается ветви Туберонов, то она хоть и считалась уважаемой, но жила бедно и высших магистратур не достигала. В отличие от ирландцев, Элии пережиточно сохраняли даже во II в. до н. э. тип классической большесемейной общины с общностью производства и потребления, т. е. отражали более архаическую ее ступень. И их пример с еще большим правом, чем ирландский, может быть использован для реконструкции социального строя древнейшего Рима. Таким образом, большесемейный быт Элиев может быть проецирован в начало царской эпохи.

Кроме закона о наказании невестки, о чем речь шла выше, традиция относит к Ромулу еще три закона. Один из них устанавливает брак типа confarreatio и положение жены как хозяйки дома и наследницы мужа наряду с детьми. Согласно этому же закону прегрешившую жену судит муж совместно с родичами. В качестве преступлений, которые карались смертью, наши источники называют питье вина, что влечет потерю добродетели (Dionys., II, 25; Plin., N. Н., XIV, 3, 89; Serv. Aen., I, 737). Confarreatio, судя по применению ячменя в этом виде заключения брака, - очень древняя норма. Интересно, что Гай (I, 112), описывая такой обряд бракосочетания, упоминает десятерых свидетелей. По остроумному предположению Дж. Франчози , это были по пять свидетелей от каждого из двух экзогамных родов, откуда происходят брачующиеся. Примечательно, что в этом древнейшем браке жена определяется наследницей. Если в поздней редакции юридического памятника достоинство жены несколько преувеличено, все-таки она не выглядит домашней рабыней, а муж не кажется полновластным деспотом. Судьбу безнравственной жены решает не один муж, но вместе с членами рода. Это дает дополнительное основание полагать, что семья была и осознавалась именно как ячейка рода.

По второму закону, переданному Плутархом (R., XXII), Ромул запретил жене оставлять своего мужа и одновременно запретил продавать жену под страхом принесения поступившего таким образом мужа в жертву подземным богам. Этот закон позволяет считать, что семья в обществе четко обозначена и царь стремится укрепить ее, в частности, лишая женщину свободы распоряжения своей судьбой. Но и права мужа на нее, как и в предыдущем случае, не безграничны. Превышение власти над женой карается смертью.

По третьему закону, о котором упоминалось в другой связи, ограничивалось убийство детей, доживших до 3-х лет, кроме явных уродцев, что удостоверялось опять-таки свидетельством пятерых, на сей раз соседей (Dionys., II, 15). Это обусловливалось не только возросшим уровнем производительных сил, о чем мы говорили, но и свидетельствовало о контроле за развитием семьи со стороны правителя формирующейся римской общины. Значит, и это установление подтверждает отсутствие неограниченной patria potestas. Упоминание в законе соседей тоже знаменательно, поскольку показывает значение семьи не только в рамках родовой общины, но и в поселении соседского типа.

Таким образом, Ромуловы законы, т. е. восходящие к аутентичным установлениям тексты, а не только аналогии дают возможность представить римскую фамилию второй половины VIII в. до н. э. не как индивидуальную семью, а как большую, многоколенную патриархальную домовую общину, или семью с отнюдь не столь неограниченной властью pater familias, как впоследствии. И этому не противоречат археологические материалы, т. е. следы хижин того времени на Палатине. Пусть это - небольшие жилища, примерно в 30 кв.м, но они расположены поблизости друг от друга. К тому же условия местности не позволяли строить обширные дома. Этнографические данные тоже говорят о том, что вся большая семья далеко не всегда живет под одной крышей .

Рассмотрим теперь законы Нумы, касающиеся familia. Их насчитывается четыре.

Дионисий (II, 27) сообщает об эмансипации сына после троекратной его продажи отцом ex arcaiV, т. е. с незапамятных времен. Эта норма была потом зафиксирована в законах XII таблиц (IV, 2). В том же тексте Дионисия говорится, что Нума издал закон, запрещавший продажу женатого сына. Аналогичный закон приписан Нуме и Плутархом (N., XVII). Рим первых царей уже знал рабство. Общество уже было отягощено имущественным неравенством, поэтому продажа жены, о чем мы уже упоминали ранее, или сына не представляется невероятной. Но троекратная продажа сына предполагает более глубокие различия в экономическом отношении среди римлян, чем это мыслимо в начале царского времени, поэтому «незапамятные времена» не обязательно должны относиться к концу VIII-началу VII в. до н. э. Однако упоминание этой меры, вероятно, не случайно наряду с законами второго царя. Все перечисленные здесь установления, как кажется, говорят не об органичении власти pater familias, а об отсутствии у него еще неограниченной власти.

С именем Нумы связывается еще один закон, о котором рассказывает Павел Диакон под словом «Pelices». В нем запрещалось наложнице прикасаться к алтарю Юноны. За несоблюдение запрета нарушительница должна была принести в жертву богине овечку. Эпитоматор объясняет, что pelices назывались собственно те, кто выходил замуж за женатого мужчину. Это любопытное свидетельство, позволяющее говорить о фактическом многоженстве, т. е. пережитке группового брака в правление первых царей. Воспоминание о такого рода брачных отношениях у римлян содержится у Плутарха в Сопоставлении Ликурга и Нумы (III). Писатель говорит там, что «хотя общность (koinwnia) жен и детей разумно и на благо государству изгнала чувство ревности» и в Риме, и в Спарте, все же эти законодатели по-разному решали вопрос об отношении мужа с женой. В Спарте допускалось практически многомужество, в Риме же муж мог уступать свою жену ради рождения детей другим мужчинам, но выдавая ее замуж, а не оставляя в своем доме. В сравнении с законом Ромула, запрещавшим жене покидать своего супруга, можно вывести такое заключение: пережитки групповых брачных отношений еще существовали, но оба правителя пытались ограничить их действие, укрепляя тем самым патриархальную семью.

Такое представление о семейной ситуации в Риме в ту далекую пору до известной степени может быть подтверждено свидетельством Авла Геллия (XXIII, 1, 9), почти дословно повторенным Макробием (Sat., I, 6, 19). Геллий, ссылаясь на Катона, сообщает, что издревле в Риме существовал обычай, по которому сенаторы брали с собой на заседания сыновей отроческого возраста (praetextati filii). О сенатских дебатах до вынесения постановления рассказывать никому не полагалось. Однако мать отрока Папирия выведала у него, что на заседании обсуждается вопрос о том, что для государства полезнее, чтобы один имел двух жен или чтобы одна была женой двоих. Узнав об этом, любопытная женщина тотчас сделала эту сенатскую тайну достоянием всех матрон. Матроны особенно ужаснулись от перспективы стать женами сразу двух мужчин и отправились с мольбами в курию. Сын Папирия получил после этого прозвище Претекстата, а детей перестали допускать с отцами в сенат.

Ссылка на Катона устанавливает terminus ante quern и позволяет датировать сенагские дебаты эпохой Ранней республики. Но примечателен сам предмет обсуждений. Значит, даже в то время, которое известно как время расцвета большой моногамной семьи с всевластием отца, в принципе допускалась возможность как полигамии, так и полиандрии, не нашедшая, правда, законодательного подтверждения. Тем более подобные явления возможны и для раннецарской эпохи.

Источники позволяют полагать существование пережитков и других примитивных форм семейно-брачных отношений. Они привлекли к себе внимание современных исследователей. Эрика Магер-Пирнат выявила в саге о Горациях и Куриациях очень древнюю версию, которую не принял во внимание Ливий, говоривший о Горации только как о сестре римских героев и как о невесте одного из альбанцев. У Дионисия отмечено, что Горации и Куриации были родственниками, потому что их матери были сестрами. У Зонары и у Колумеллы, независимо от Дионисия, говорится только о родстве участников турнира. Мотив родства, по справедливому мнению исследовательницы, отражает очень древний пласт первобытных отношений у латинян. Материал, свидетельствующий о бытовавших в раннем Лациуме браках между близкими родственниками, подробно собран и проанализирован Дж. Франчози . Остатки явлений, свойственных глубокой первобытности, исследователь не без основания видит в легенде, зафиксированной псевдо-Плутархом (N., 22), о некоей Валерии из Тускула, охваченной нечестивой страстью к собственному отцу, в сообщениях Дионисия и Плутарха об Амулии и Рее-Сильвии. К другому, тоже очень древнему слою брачных норм относится помолвка Лавинии с Турном, который приходился, по наиболее распространенной версии, племянником Амате, супруге Латина (значит, Лавиния и Турн были кузенами по материнской линии); помолвка Горации с Куриацием и брак дочерей Сервия Туллия с сыновьями сестры его жены Тарквинии, дочери Тарквиния Приска. Все эти случаи говорят о брачных союзах между кузенами с материнской стороны и правомерно расцениваются Франчози как следы отношений, бытовавших до создания экзогамных брачных классов, в то время как эпизод похищения сабинянок свидетельствует об обычае обмена невестами, т. е. включается в известную этнографам картину дуальных экзогамных систем.

Как видно из приведенных данных традиции, рассматриваемому периоду свойственны такие пережитки раннеродового общества, как оценка матрилинейного родства в качестве особо близкого и значимого. Об этом можно судить по реакции Аматы на отказ Турну выдать за него Лавинию (Амата с горя сошла с ума), по предпочтительности в семье Сервия Туллия браков царских дочерей с их двоюродными братьями с материнской стороны, а также по отмеченному уже факту мести за обесчещенную Лукрецию со стороны ее брата, а не мужа.

Следы подобных представлений встречаются в Риме и в более позднее время. Примером их может служить история Цецилии, жены Метелла, рассказанная Валерием Максимом (I, 5, 4). Именно она, а не ее сестра, по древнему обычаю (more prisco), вопрошала богов о знамении относительно замужества для дочери последней, т. е. для своей племянницы. Цецилия была настолько озабочена судьбой девушки, вошедшей в брачный возраст, что сказала о готовности уступить ей собственного мужа. Слова, продиктованные нежной любовью к сестриной дочери, оказались не напрасными. Вскоре, как только Цецилия умерла, Метелл женился на ее племяннице.

Другим убедительным примером являются Матралии. Они празднуются в честь Матер Матуты, отождествленной с Ино-Левкотеей (Ov., F., VI, 479-506; Plut. Cam., V). В ритуале празднества исполняется обряд, по которому женщины обнимают детей своих сестер вместо своих собственных (Plut., Cam., V; Qu est Rom, 17). У Овидия (F., VI, 559-562) это объясняется тем, что Ино оказалась полезнее Вакху, т. е. своему племяннику по сестре Семеле, чем своим детям. Особо тесная связь тетки по матери с племянниками - рудимент той фазы общественного развития, когда даже патриархальный род и большая семья еще не оформились и действовали групповые браки.

В республиканское время род, пусть в трансформированном виде, был экзогамным, что позволяет проецировать брачный запрет внутри gens в глубь царской эпохи. Вместе с тем мы знаем, что поздние юридические памятники декларировали запрет на браки до 7-й когнатской степени. Следовательно, если родственники за 7-й степенью не выпадали из рода, он фактически не был полностью экзогамным. Пережитки группового брака, о которых мы упоминали выше, позволяют полагать, что граница брачных отношений, т. е. 6-7-я степень родственной близости, вполне могла быть определена именно в первоначальном Риме, В условиях существования пережитков более примитивных форм она была явлением социального прогресса.

Из уже рассмотренного нами «Сопоставления» Нумы и Ликурга у Плутарха выявляется еще одно установление Нумы относительно. семьи. Римский царь, в отличие от спартанского законодателя, предоставлял родителям свободу воспитывать детей, как кому вздумается. Отец мог по своему усмотрению направить сына на занятия земледельца, медика, флейтиста и т. д. Плутарх осуждает такой порядок, считая его основой непрочности. Однако сквозь морализирования Плутарха просвечивает определенная черта, свойственная римской семье начала правления царей: она самостоятельнее, чем спартанская в рамках более широких социальных общностей, прежде всего в рамках рода.

Бросает свет на состояние фамилии в Риме при Нуме еще один» числившийся за этим царем закон. Согласно комментатору Вергилия Сервию (Ecl., 4, 43), в законах Нумы предусматривалось наказание за непредумышленное убийство. Оно состояло в том, что виновный должен был дать в народном собрании барана за убитого человека его агнатам. Это сообщение интересно с различных точек зрения. Оно показывает прогресс Рима того времени в разных аспектах его бытия - ограничения кровной мести, которая была еще в ходу при Ромуле, как это видно из эпизода раздора Тита Тация с жителями Лавиния, а также развития юридической мысли, т. е. выделения непредумышленного убийства. Вместе с тем комментарий Сервия примечателен и упоминанием агнатов. Сам по себе термин, как это обнаруживается при чтении юридических текстов законов XII таблиц, «Институций» Гая или текстов, помещенных в «Дигестах», всегда сопровождает отношения, складывающиеся внутри семьи либо между близкородственными семьями, и употребляется в связи с наследованием семейного имущества. В данном случае речь идет о возмещении, точнее о пене за убийство, которая поступила не в род, а в семью, что свидетельствует о росте ее удельного веса.

Итак, несмотря на отрывочность и беглость сообщений античных авторов, можно все-таки составить довольно целостное представление о римской фамилии в начале царской эпохи, подкрепляемое этнографическими и историческими аналогиями.

Семья исследуемого времени была большой домовой общиной, входившей составной частью в родовую общину, gens, т. е. была общиной низшего порядка, включавшейся в гентильную общину более высокого порядка. Основой как фамилии, так и gens были коллективное владение или собственность на главное средство производства, землю, при том, что семья получала земельный участок от gens. Цементирующим элементом обеих общностей был совместный труд, в gens прежде всего воинский, а в семье - производительный. Совместным в семье было и потребление. Римская фамилия существовала, вероятно, и в форме консорция братьев с их потомками, но преимущественно в качестве того семейного типа,какой получил в науке наименование отцовской семьи . Эта большая-семья состояла из нескольких, 3-4 поколений прямых родственников по нисходящей линии во главе с отцом, или дедом, либо прадедом. Абсолютного всевластия отца в ней еще нет, что соответствует господству коллективной и слабому развитию частной земельной собственности. Но значение главы семьи уже подчеркивается в установлениях первых царей. Такая семья содержит в себе серию ближайших агнатов, сына, внука, в то время как большая семья, возглавляемая родным братом данного pater familias, входит в ту же агнатскую группу, но уже на правах, так сказать, агнатов второй категории.

Для характеристики ранней римской фамилии надо уточнить ее отношение к агнатской группе. Судя по «Институциям» Гая (I, 156; III, 10), можно сказать, что агнатская группа состояла из главы семьи с его женой, его сыновьями и внуками с их женами, которые жили единой большой отцовской семьей, а после смерти главы - отдельными большими отцовскими семьями, возглавляемыми родными братьями. При смерти кого-либо из них его имущество переходило к его прямым наследникам, а за неимением их - к оставшимся в живых братьям.

Значит, агнатская группа включала в себя первоначально многоколенную большую отцовскую семью. Она охватывала патронимию позднее, когда патронимическое объединение стало включать в себя малые, индивидуальные семьи, образовавшиеся при делении большой фамилии. Но такого положения в начале царского времени с множеством пережитков самых примитивных социальных форм сложиться не могло.

Аналогичная агнатская группа, ведшая происхождение от второго главы семьи, родного брата первого, возглавлявшаяся после смерти второго его сыновьями, т. е. двоюродными братьями сыновей первого, составляла с первой группой, пользуясь современной терминологией, патронимию. Подобные этим агнатские группы, происходившие от двоюродных братьев первого и второго глав семей, входили в состав того же самого рода.

Агнатские гетерогенные группы образуют гетерогенную общину. В вертикальном направлении род, gens, в принципе безграничен, но в горизонтальном он не превышал в идеале 7-й степени родства. Это положение обусловливалось двумя обстоятельствами: 1) эмпирически люди постигли, что браки внутри шести степеней кровной близости отрицательно сказывались на потомстве, так что эта группа родственников была выделена в качестве экзогамной и вместе с тем в качестве костяка существующего в определенный момент рода; 2) экономические условия диктовали необходимость роду, обозначаемому словом gens и представляющему собой гетерогенную общину, ограничивать число входивших в нее больших семей ради гарантированности их существования.

Термины gentiles и cognati не идентичны. В число gentiles входили cognati по отцу как по прямой, так и по боковой-линии, а сверх того - их жены. В составе же cognati по отцу были все его потомки, включая дочерей и внучек по прямой линии, а также его кровные родственники, включая теток и племянниц по боковой. Принадлежность к gentiles основывалась только на отношениях к главам больших отцовских семей, составляющих род, а принадлежность к cognati - на отношениях родства как по отцовской, так и по материнской линии. Gentiles - члены общинной организации, a cognati - родственной.

Этнический состав римских gentes при первых царях, как мы проследили, не был однороден. Основную их массу составляли латинские и сабинские роды. Но часть их имела лигуро-сикульское, а также иллирийское происхождение. Возможно незначительное вкрапление в них греческих ахейских и отдельных этрусских элементов. Этническая пестрота gentes, которая вытекает из данных традиции, не позволяет, как кажется, считать древнейший Рим ни альбанской, ни сабинской, ни тем более этрусской колонией. Римские холмы с их сложным населением, нижний слой которого составляли лигуро-сикулы, испытали на себе прибой нескольких колонизационных волн,наиболее значительные из которых притекали со стороны латинских и сабинских районов. Но эти пришельцы, видимо, локализовались в разных местах будущего Рима. Таким образом, можно думать, что римский синойкизм был синойкизмом латинской и сабинской колоний, возникших не на пустом месте и адсорбировавших предшествующее население. Если иметь в виду латинский характер аборигинов, а также победу латинского языка в формирующейся римской общине, следует заключить, что латинский элемент был в Риме первых царей численно преобладающим.

Важной чертой социального развития Рима начала царской эпохи было то, что gentes представляли собой жизнедеятельные организмы, состоявшие из больших отцовских семей. Но семья в это время была четко функционирующей единицей не только в рамках gentes, но и в рамках поселений, в которых группировались как родственники, так и соседи.